..она живет в свободной стране, во-вторых, она мне нравится. А я не из тех, кто знакомится с женщинами только ради желания переспать. Такое объяснение тебя устраивает?
В этом эпизоде любовь не знает границ, даже национальных.
Посмею сказать, что дальше в романе Никифор вытащил дядю Шарифы из тюрьмы, за что этот дядя его поблагодарил.
- Муртаза, он тебя оскорбляет! — с угрозой проговорил долговязый. — Дай я ему врежу... — Он не договорил.
Выпад Никифора пальцем в ключичную ямку был почти незаметен от скорости. Долговязый икнул и осел на асфальт. Бородач и дядя Шарифы посмотрели на него, потом на невозмутимо стоящего капитана, переглянулись.
- Муртаза! — окликнула дядю издали Шарифа, переживающая за Хмеля.
Чеченец оглянулся на нее, о чем-то размышляя, повернулся к Никифору, хотел что-то сказать, но его опередил бородатый тип:
- Уходы отсуда, шакал! Моргнут нэ успэешь, как зарэ-жем!
Никифор с сожалением вздохнул.
- Ты молчишь лучше, чем говоришь... обезьяна. Уходите-ка лучше вы, пока я не осатанел. Тогда вас не спасут ни кинжалы, ни ноги.
- Мы уйдем, — сказал дядя Шарифы, — но она уйдет вместе с нами. И мой тебе совет, каратист или кто ты там: никогда больше к ней не подходи! Понял?
Никифор оглядел его с ног до головы, чувствуя непреодолимое желание свернуть чеченцу шею, сжал пальцы в кулак, разжал. Красный туман в глазах рассеялся.
- Разговор окончен, — выдохнул он. — Еще раз попробуете мне угрожать, переломаю все кости! Попытаетесь ограничить свободу Шарифы, сделать из нее рабыню, как вы это умеете, — убью!
Он отвернулся и зашагал прочь, слыша какую-то возню за спиной и сдавленные голоса, готовый ответить адекватно. Однако чеченцы не стали догонять его и «рэзать».
Шарифа бросилась к нему, схватила за руку.
- Они тебе ничего не сделали?!
- Ничего, мы просто поговорили.
Он оглянулся.
Сзади никого не было. Троица переговорщиков во главе с Муртазой растворилась в темноте ночи.
- Пойдем, я тебя провожу. Хотя, честно говоря, хотел пригласить к себе на кофе.
- Так в чем дело? — слабо улыбнулась она.
Никифор замер, заглянул в глаза женщины, мерцавшие таинственным светом.
- Ты понимаешь?..
- Да, я сама этого хочу! Не желаю возвращаться домой, под этот домостроевский надзор, не хочу вести себя как мышь, не хочу видеть унылые и трагические лица, не хочу... — она умолкла, задохнувшись.
Никифор обнял ее за плечи.
- Бунт на корабле?
- А ты струсил?
Он покачал головой, обнимая вздрогнувшую под его ладонями женщину.
- Ничего не бойся, я буду с тобой.
- Значит, если я останусь, ты меня не выгонишь?
- Нет! — ответил он твердо.
- И не будешь жалеть ни о чем?
- Нет!
Она потянулась к нему губами, прижалась всем телом, закрывая глаза...
Больше он ни о чем не думал.
|